13-15 марта в суде Комсомольского р-на г. Тольятти проходили допросы свидетелей по делу ТОАЗа, заявленных потерпевшей стороной в лице ПАО «Тольяттиазот». Показания во многом были схожи с информацией, ранее озвученной свидетелями стороны обвинения. Почти все допрошенные уверены, что TOA3 был и до сегодняшнего дня остается лидером российской индустрии и ни о каком мошенничестве, в котором обвиняют его бывшее руководство, речи быть не может.
От возражений к показаниямПервый день серии заседаний открылся выступлением адвоката Сергея Махлая Александра Гофштейна. Защитник обратился к суду с возражением по поводу продления срока ареста имущества ТОАЗа. Стоит напомнить, что на предыдущем заседании, состоявшемся 27 февраля, суд по ходатайству прокуратуры продлил арест движимого и недвижимого, в т.ч. задействованного в производственной деятельности ТОАЗа имущества, до 12 сентября 2019 г. Далее процесс продолжился в уже ставшем традиционном ритме. Свидетельские показания давала руководитель юридического отдела ТОАЗа Наталья Смыкова. По словам Смыковой, она работает на заводе с 1999 г., начинала в должности юрисконсульта. Отвечая на вопросы, Смыкова смогла описать ряд факторов, влияющих на ценообразование продукции завода. Например, об объемах производства, отгрузки, плановой загрузки агрегатов и т. д. Примерно с такими же заявлениями на следующий день в суде выступал еще один сотрудник юридического отдела предприятия Михаил Бышов. Более подробно о сложной схеме взаимосвязей технических и финансовых вопросов ранее рассказывал бывший заместитель главного инженера ТОАЗа Алексей Виноградов, допрошенный осенью 2018 г. Виноградов дал показания, что завод не обладает достаточными мощностями для собственной переработки аммиака и располагает ограниченным хранилищем для этого продукта. При неблагоприятных условиях хранилище аммиака может быть заполнено за 5 дней, что в дальнейшем ведет к остановке производства и формированию колоссальных убытков. Ранее немало деталей о нюансах производства раскрыл и директор по операционной деятельности ЗАО Корпорация «Тольяттиазот» Виктор Казачков, который, в частности, рассказал о том, что на заводе «в год может производиться до 3,5 млн т аммиака». И привел в сравнение россошанское предприятие АО «Химудобрения», мощности которого позволяют произвести в год 450 тыс. т аммиака, т. е. в 7 раз меньше, чем ТОАЗ. Указанные факторы, т.е. огромные объемы выработки и необходимость непрерывного сбыта большого количества продукции, напрямую влияли на вопросы цены сбыта. Примечательно, что большая часть сотрудников, реально работающих на предприятии (и работавших в инкриминируемый период), едины в своих показаниях и утверждают, что ничего особенного, выходящего за рамки операционной деятельности, не происходило. |  | 
Усомнились в компетентностиИ если у прокуроров не возникало вопросов по поводу специальной информации, звучавшей от технарей, то на юристах ТОАЗа гособвинение решило продемонстрировать свои навыки наблюдательности. Представители прокуратуры усомнились в компетенции юристов, которые живо рассказывали о производственной деятельности ТОАЗа. В частности, в ходе допроса прокурор поинтересовался, является ли Смыкова специалистом-производственником. Получив ответ «нет», поинтересовался, откуда Смыкова знает о производственных нюансах деятельности ТОАЗа. В частности, об объемах производимой продукции, вместимости хранилищ, отгрузке продукции через трубопровод и т. д. Хотя, наверное, любой работник ТОАЗа в той или иной мере представляет себе схему работы завода и риски, которые несет предприятие, что уж говорить о членах т.н. «ценового комитета», которыми в свое время были и Смыкова, и Бышов. Смыкова рассказала, что за время работы в юридическом отделе ей пришлось готовить большое количество ответов на запросы следственных органов, в т.ч. по производственной деятельности предприятия. Такого же ответа удостоил гособвинение и Бышов, добавив, что следственные действия на предприятии осуществляются с 2013 г., а ответы на соответствующие запросы юротдел готовил еженедельно, а то и по несколько раз в неделю. Таким образом, получается, что следствие игнорирует позицию потерпевшего (а именно таковым признано ОАО «Тольяттиазот») в течение многих лет. Далее по накатанной пошли вопросы о том, соответствовали ли отпускные цены ТОАЗа в инкриминируемый период рыночным ценам. Было сказано, что на ТОАЗе был создан ценовой комитет. Также свидетели рассказали, что на ТОАЗ по подписке поступали периодические специализированные журналы «Аргус», «Фертекон», в которых публиковались цены на азотную продукцию. В очередной раз были попытки сравнения спотовых цен, указанных в журналах, с контрактными, по которым ТОАЗ производил реализацию крупных объемов продукции потребителю в лице Nitrochem Distribution AG. Представитель АО ОХК «Уралхим» пыталась добиться от Смыковой: «Утверждаемые ценовым комитетом цены сильно отличались от цен в указанных журналах?». Ответ был прежний: отличались, поскольку речь идет о спотовых и контрактных ценах. «Сильно отличались?» — продолжал допрос представитель «Уралхима». Вновь были ответы, что такие сравнения недопустимы. | | Похищение авансомС откровенных вопросов в адрес Смыковой начала свой допрос защитник Владимира Махлая Инна Тихомирова: «Вам что-нибудь известно о хищениях продукции «Тольяттиазота»? На что Смыкова резонно заметила: «А как она могла похищаться? Были контракты, по которым поступали денежные средства за покупку продукции. Я считаю, никакого хищения не было». Также на вопрос Тихомировой о денежных поступлениях от Nitrochem Distribution AG за проданную продукцию в 2008-2011 г. Смыкова ответила, что эта сумма составила более 65,5 млрд. р. И пояснила, что такую информацию в свое время подготавливали по запросу следственных органов. А на допросе Михаила Бышова и вовсе прозвучала информация о том, что на предприятии была распространена практика авансирования отгрузки. Иными словами, якобы похищенная на баснословные суммы у «Тольяттиазота» продукция, оказывается, поступала покупателям только после предоплаты. Кроме того, Тихомирова раскрыла участникам процесса пока не получивший объяснения факт отсутствия листов в деле. Вероятно, речь шла о деловых документах ТОАЗа, поскольку свидетель Смыкова принимала участие в исследовании материалов. «Последний лист, на нем написано: пронумеровано и скреплено печатью 257 листов», — зачитала участникам процесса Тихомирова. Смыкова подтвердила наличие своей подписи на документе: «Тихомирова (Т): — Меня интересует, почему сразу за листом 90 идет лист 100. Вы не ошибались? Вы пронумеровали и скрепили печатью 257 листов. Фактически в этом томе прошито 248 листов. Вы не расшивали? Смыкова (С): — Нет.» Далее Тихомирова попросила представить на обозрение 84-й том дела: «Т: — На последнем листе, на сшиве надпись: пронумеровано и скреплено печатью. Количество листов какое? С:-283. Т: — Ваша подпись? С: — Да. Т: — Объясните, почему фактически в этом томе 247 листов? Вы ошиблись? С: — Нет, я все подшивала. Возможно, расшивали в ходе следствия». Данные факты вызвали неподдельный интерес у всех сторон процесса, что, тем не менее, не дало ответа на поставленные Тихомировой вопросы. Впрочем, пристальное наблюдение за развивающимся процессом позволяет сделать вывод о том, что далеко не вся имеющаяся информация стройно укладывается в картину обвинения. И поэтому ее надо как минимум игнорировать, а лучше — и вовсе убрать подальше от глаз интересующихся. |
