Допросите меня немедленно

Егор Кошеров

Не вписались в канву обвинения

В числе тех, кто был допрошен в суде Комсомольского р-на по делу в отношении бывшего президента ОАО «Тольяттиазот» (ТОАЗ) Владимира Махлая, его сына Сергея Махлая, экс-генерального директора ЗАО Корпорация «Тольяттиазот» Евгения Королева, директора Nitrochem Distribution Беат Рупрехта-Ведемайера и владельца Ameropa AG Андреаса Циви с 10 по 21 декабря были преимущественно те, кто занимался коммерческой деятельностью предприятия и профессиональные работники рынка ценных бумаг. К примеру, Ольга Карамашева успела поработать в нескольких компаниях, выступавших реестродержателем акций ТОАЗа.

В ходе допроса создалось впечатление, что представители АО ОХК «Уралхим» и Евгений Седыкин, признанные потерпевшими, имеют куда более глубокие познания в сфере обращения ценных бумаг, нежели производственной деятельности химического предприятия. Собственно это легко объяснимо. Отлаживание и поддержание бесперебойной работы такого химического гиганта как ТОАЗ лежит на плечах руководства предприятия, а не тех людей, которые ждут исключительно выплаты дивидендов.

Судя по всему на потерпевших и на гособвинение произвело слабое впечатление выступление таких свидетелей как Алексей Виноградов, который с середины 90-х годов прошлого века занимал разные должности на ТОАЗе, а к моменту назначения на пост вице-президента — исполнительного директора предприятия в 2008 г. работал заместителем главного инженера завода. Виноградов в начале сентября 2018 г. дал показания, что завод не обладает достаточными мощностями для собственной переработки аммиака и располагает ограниченным хранилищем для этого продукта. При неблагоприятных условиях хранилище аммиака может быть заполнено за 5 дней, что в дальнейшем ведет к остановке производства и формированию колоссальных убытков.

Эти доводы были подтверждены специалистом в экономическом сегменте — директором по экономике и финансам ЗАО Корпорация «Тольяттиазот» Николаем Неплюевым, который сообщил суду, что: «Специфика предприятия такова, что нужно производить продукцию и оперативно продавать. Т.е. у нас должно быть непрерывное производство и сбыт». Функцию гарантированного потребителя продукции ТОАЗа как раз и выполнял Nitrochem Distribution. Кстати, допрошенная позднее анонимная свидетельница Тамара Орлова подтвердила, что хранить продукцию «ТОАЗу» было негде и предприятию был просто необходим постоянный сбыт.

Не мытьем так катаньем

Очередная неделя судебных заседаний началась с допроса руководителя юридического управления ЗАО Корпорация «Тольяттиазот» Андрея Кинчарова. Весь допрос свидетеля был сфокусирован на стандартных, имеющих значение для обвинения обстоятельствах. Это и порядок установления цен на ТОАЗе на отпускаемую продукцию, давались ли подсудимыми указания свидетелю о не предоставлении документов и сведений Уралхиму, почему не раскрывались сведений об аффилированных лицах и ряд других стандартных вопросов.

При этом сам свидетель посчитал необходимым напомнить Уралхиму, что он пережил уголовное преследование, инициированное Уралхимом по обвинению свидетеля в том, что он, будто бы, причинил ущерб Уралхиму при выполнении им профессиональной деятельности. Свидетель также пояснил, что и текущее дело берет истоки, как раз из прежнего, возбужденного в отношении него, дела. Первое дело было прекращено в связи с тем что как следует из постановления следователя, прекратившего уголовное дело в отношении Кинчарова, были сфабрикованы доказательства для обоснования причинения ему ущерба.

В настоящем уголовном деле «Уралхим» и гособвинение пытаются доказать, что списки аффилированных лиц ТОАЗа, к числу которых Уралхим безосновательно относит и подсудимых, никогда не раскрывались, что помогло подсудимым ввести в заблуждение Уралхим и похитить продукцию ТОАЗа.

Уралхим также пытался уличить Кинчарова и в умышленном не предоставлении Уралхиму документов, ссылаясь на его переписку, содержащуюся в материалах дела. Однако свидетель пояснил, что Уралхим хочет увидеть в его переписке что-то свое, а не объективную информацию, ТОАЗ не предоставляет сведения об акционерах лицам, не уполномоченным на их получение. И только это и содержалось в его переписке. Уралхим же запрашивал сведения, доступа к которым у него нет в силу закона, либо не надлежащим образом оформлял полномочия на получения таких сведений, что и было подтверждено в последующем судом и контролирующими органами.

Кинчаров сообщил также, что цены на продукцию «Тольяттиазот» (аммиак и карбамид) устанавливались путем переговорного процесса сторон – «Нитрохем Дистрибюшн» и ТОАЗ, где на всем протяжении инкриминируемого периода (2007-2012 годы) действовал коллегиальный порядок определения цены. Формированием цены занимался ценовой комитет. Поначалу был лист согласования условий и цены отпускаемой продукции, который подписывали руководители нескольких подразделений завода (финансовый, коммерческий отделы, бухгалтерия, отделы сбыта, экспорта). В 2011 году генеральным директором Евгением Королевым процедура была формализована, был создан ценовой комитет.

Кинчаров опроверг также и версию обвинения о том, что ценовой комитет был нужен якобы для создания видимости торгов. Цены определялись исходя из сложившихся рыночных условий, а специализированные журналы со спотовыми ценами были лишь ориентиром. Поскольку цены ТОАЗа не спотовые (для небольших объемов), а контрактные, то есть, с учетом долгосрочных отношений, то и формирование цен по таким контактам не может основываться исключительно на данных по спотовым ценам за прошлый месяц. Также нужно учитывать особенности тольяттинского предприятия, имеющего ограниченный объем хранилищ для аммиака и не имеющего возможности останавливать производство. Важным обстоятельством является и то, что ТОАЗ производит около 3 млн тонн аммиака в год и именно цены ТОАЗа должны служить ориентиром цена на аммиак для остальных производителей и покупателей.

Также на последней в 2018 г. серии заседании суда по делу ТОАЗа у оппонентов появился шанс проявить свои знания законодательства в сфере финансовых рынков. Но даже такой обнадеживающий свидетель как Ольга Камашева, похоже не оправдала надежд гособвинения, собственно как и потерпевших. Исходя из практики проведенных ранее допросов, не сложно было догадаться, что свидетель Камашева вряд ли сможет воссоздать картины событий, происходивших много лет назад.

Отдельные вопросы представителя прокуратуры затрагивали периоды деятельности Камашевой 20-ти летней давности, на что свидетель отвечал, что не может вспомнить деталей.

Гособвинитель реагировал на такие ответы репликами, что у свидетеля «избирательная память» и заявил, что отчетливо помнит, что с ним происходило 25-лет назад. Однако даже такая сила убеждения не могла справиться с оживлением объяснимо утраченных воспоминаний Камашевой.

К допросу подключился Евгений Седыкин, который использовал свою тактику. В его стиле допроса перманентно перемежевывались такие словосочетания как «Мне нужно и Я хочу добиться». Однако и этот финт судя по всему не принес нужных результатов. Продолжая допрос Седыкин показал Камашевой некий документ, назвав его постановлением Центробанка о проверке АО «Тольяттихимбанк» и потребовал ответить, знакома ли она с этим актом. Камашева дала оригинальный ответ: «Я Вам еще в прошлый раз, когда Вас судили, говорила, что ко мне этот документ не поступал».

Здесь надо дать пояснение, что Камашева сослалась на уголовный процесс по результатам которого Седыкин был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 327 (Подделка, изготовление или сбыт поддельных документов), ч. 1 ст. 170-1 (Фальсификация единого государственного реестра юридических лиц), ч. 3 ст. 30 и ч. 4 ст. 159 (Покушение на мошенничество, совершенное в особо крупном размере) УК РФ.

В итоге Седыкин сделал заявление о том, что свидетель дает ложные показания. Причем в ходе допроса похожие сцены наблюдались неоднократно. Защитнику Владимира Махлая Инне Тихомировой даже пришлось обратиться к столь настойчивому потерпевшему Седыкину со словами: «Вы второй день на свидетелей давите».

По собственной инициативе

По сложившейся традиции, в заседаниях не обошлось без анонимных свидетелей. Но в этот раз свидетельница, пожелавшая сохранить свое инкогнито, и представившаяся Тамарой Ивановной Орловой, обратилась в суд самостоятельно, по собственной инициативе, причем за день до фактического допроса. Ни в числе свидетелей защиты, ни в числе свидетелей обвинения она не значилась.

Анонимная свидетельница, наряду с прочими допрошенными демонстрировала выборочную информированность и способность помнить важные обстоятельства. Утверждая к примеру, что Владимир и Сергей Махлаи являются акционерами завода, она ссылалась на то, что это «и так все знают» или «как она слышала» от третьих лиц. Остался не раскрыт и вопрос о том, в каких отношениях находятся между собой ТОАЗ, Nitrochem Distribution AG, Ameropa. На такие важные вопросы как «В чем причина занижения цены на продукцию?» или «Откуда вам известно, что Nitrochem Distribution AG давал именно указания относительно цены, а не вел переговоры?» анонимная свидетельница отвечала «я не буду отвечать на этот вопрос».

Примечательная деталь. Досконально зная специфику экспортных поставок продукции ТОАЗа (тоннаж, маршруты, географические точки перехода прав собственности на продукцию, документальное оформление таких сделок) информированная свидетельница путалась в элементарных вопросах — а именно какое количество сотрудников было в коммерческом отделе, кто ими руководил в разные периоды. Не смогла она назвать правильных должностей и сроков, когда заводом руководили Махлаи и Королев. Обвинение, ей, правда, на избирательную память и информированность почему-то пенять не стало.